Итак!
Я тут написала квайдан на конкурс. Выкладываю его здесь, так как Самиздат пожрал все мои замечательные ёлочки и длинные тире. Ката нет, так что если уже читали его раньше — проматывайте смело, хотя «с тех пор» случилось довольно много правок.
Если что, в комментариях буду рада услышать замечания по ошибкам, если найдёте, а также ваше мнение о дальнейшей судьбе Дайскэ (я собираю).
==========================
Введение
==========================
Этот кайдан написан специально для конкурса, проводимого 鬼の夜.
Немного о говорящих именах:
Кисан (鬼山) - демонья гора.
Каминари - гром/молния, иероглиф пишется так: 雷, Ута - дождь+поле, состоит из двух иероглифов, 雨и田. То есть, первый иероглиф просто разбит на два.
Дайскэ (大助) - большой помощник (не знаю, как литературно передать смысл).
Хикоокэн (被後見) - телохранитель, хранитель.
Тэнкэн (天犬) - иное написание Тэнгу (天狗), с использованием другого иероглифа для собаки. Соответственно Куу (狗) - это "собака, щенок", иероглиф, который должен быть в слове "тэнгу" оригинально, который у Тэнкэна заменён на "кэн".
Мин (明) - светлый, сияющий.
Коцу (骨) - кости, прах.
Кодама (木魂) - эхо, древесный дух, в современных историях имеет разные варианты представления. Широкому читателю он скорее всего знаком по принцессе Мононоке, где они показаны как такие маленькие белые человечки с тремя дырками в голове.
==========================
Ужин на перевале
==========================
Дождь лил как из ведра. Ехать дальше было просто невозможно. Но до ближайшего города, да что там, мотеля, было ещё не меньше пятидесяти километров. Серпантин дороги казался бесконечным, и под ливнем толкать в гору мотоцикл с каждой минутой становилось всё тяжелее. Хотя бы дерево, чтобы можно было пересидеть самую грозу, но слева — обрыв, справа — скала. Неожиданно Дайскэ заметил впереди огни какого–то строения. Невероятно: почти на самом перевале стоял рёкан. GPS ничего не знал об этом строении, но вдруг его в своё время просто забыли занести на карты?
Дайскэ подкатил мотоцикл к входу — прямо перед ним он увидел ещё одного путника, одетого на старый манер в кимоно с цветочным подолом и гета. С зонта струями стекала вода, но, казалось, путника это не беспокоило. Он сосредоточенно читал какую–то надпись на воротах. Оставив мотоцикл, Дайскэ подошёл к путнику, и тоже посмотрел на полуотклеившееся объявление: «Рёкан Кисан, открытый онсэн, домашняя кухня. Есть свободные места». Чуть ниже неровным почерком было дописано: «Бесплатный ужин каждую пятницу».
— Как вы думаете, они ещё принимают посетителей?
Человек в кимоно медленно повернулся и тяжело взглянул на мотоциклиста.
— Я очень расчитываю на это, — наконец неторопливо протянул он и громко постучал в ворота. Пока они ждали ответа, человек в кимоно вновь взглянул на Дайскэ. — Я Тэнкэн Хикоокэн.
— Каминари Дайскэ, очень приятно.
Тэнкэн–сан кивнул, но ничего добавить не успел — ворота приоткрылись, и в образовавшуюся щель выглянул старик. Бросив беглый взгляд на путников, он распахнул створки настежь:
— Проходите, проходите, стойло для вашего коня вон там, — старик указал куда–то налево и вглубь двора. — Простите, что не могу отвести его сам, силы уже не те.
— Ничего страшного, я справлюсь, спасибо. — Дайскэ покатил мотоцикл в указанном направлении. «Конюшней» оказался небольшой сарайчик с несколькими стойлами и земляным полом, усыпанным сеном.
— Сколько комнат изволите подготовить?
— Одной достаточно, мы вместе, — неторопливо сообщил Тэнкэн–сан. Что–то в его манере говорить пугало Дайскэ, и он не стал спорить. Одна комната, так одна — дешевле выйдет, да и старичок ему не очень понравился — было в нём что–то подозрительное.
— Слушаюсь. Пока я подготовлю комнату, ступайте в онсэн — под дождём вы, наверное, совсем продрогли.
Вода в купальне была действительно горячая, а навес вдоль одной из стен защищал от дождя, так что можно было принимать ванну со всем комфортом.
Дайскэ устроился рядом со своим неожиданным попутчиком и соседом по комнате. После несколько минут молчания, он не выдержал и попытался завести разговор:
— Простите, Тэнкэн–сан, но…
— Когда хозяйка спросит, как тебя зовут, ни в кое случае не называй своего настоящего имени, — сразу же перебил его Тэнкэн–сан. — Назовись как–нибудь иначе, например, Ута.
— Но…
— И меня настоящим именем не зови. Сегодня ночью я — Куу. Понял?
— Вы что, собрались здесь совершить преступление? А я буду соучастником?!
— Успокойся. Никто из нас двоих противозаконных действий совершать не будет. Это для нашей собственной безопасности.
— Но называться поддельным именем — уже противозаконно. А если спросят паспорт?
— Паспорт никто спрашивать не будет. Если хочешь дожить до рассвета, то делай как я говорю.
— Дожить?..
— Тише, старик идёт, — Тэнкэн–сан закрыл глаза, пресекая любую возможность дальнейшего разговора.
Не прошло и минуты, как над их головами действительно вырос уже знакомый старик.
— Госпожа Мин–химэ просила передать, что когда господа закончат с ванной, то она ожидает их к ужину.
Трапезный зал впечатлял своими размерами и отделкой, но кроме Дайскэ и Тэнкэн–сана, здесь была лишь одна дама, Мин–химэ, как её назвал старик. Похоже, всё разнообразие яств на столе предназначалось только им троим. После приличествующих слов приветствия, гости заняли свои места.
— Неужели кроме нас постояльцев нет?
— Ах, Ута–доно, в последнее время дела идут не лучшим образом. Такое впечатление, что люди начали меньше путешествовать, — скрывая тихую улыбку, хозяйка дома прикрыла лицо красиво расписанным веером.
Чем дальше продолжался ужин, тем необычнее казалась обстановка. Дайскэ сразу заметил, что в рёкане нет электричества, и ему сначала показалось забавным, что его мотоцикл назвали конём, а спрашивая о марке, поинтересовались породой. Но таких странностей в разговоре встречалось всё больше, и оговорками называть их было всё сложнее. Дайскэ был бы и рад закончить ужин и отправиться спать, но Тэнкэн–сан на боковую, похоже, не очень торопился, а самому идти в комнату было уже просто боязно. Тэнкэн–сан, взял на себя основные заботы по поддержанию разговора, и Дайскэ лишь кивал головой и поддакивал время от времени, пока его невольный хранитель, сославшись на естественные нужды, не оставил их с Мин–химэ наедине.
На какое–то время беседа прервалась, но вдруг Мин–химэ подвинулась чуть ближе к начавшему нервничать Дайскэ.
— Ута–доно, скажите, чем вы живёте?
— Я? Ну… я… — Дайскэ задумался как объяснить своё главное увлечение жизни, починку мотоциклов, этой странной женщине. — Ветеринар. Лечу лошадей, — похоже, стоило играть по их правилам, «если хочешь дожить до рассвета».
— Как замечательно! Если бы вы остались с нами, в Кисане, наши дела пошли бы лучше! Вы, Ута–сан, наверное, знатный ветеринар, вы так богато одеты.
— Нет, что вы…
— Да, дела у нас идут не так, как раньше, да и Коцу с годами не молодеет, а рёкан большой, за ним нужен присмотр. Если бы у нас жил настоящий ветеринар, посетителей стало бы намного больше. Как вы думаете, Ута–доно?
— Я не могу ответить сразу, мне нужно подумать.
— Подумайте хорошенько. За службу мне вы бы получили двенадцать лучших лошадей, — Дайскэ сразу представил двенадцать диких жеребцов с крутым нравом и внутренне передёрнулся: куда их девать? — Двенадцать мельниц в разных землях, с жерновами из лучшего томпака и серебряными колёсами, кимоно из тончайшего шёлка, с золотым шитьём и прекрасно украшенный меч, — рассказывала тем временем Мин–химэ. — Соглашайтесь, не пожалеете.
— Я посоветуюсь с семьёй, — Дайскэ с трудом сглотнул — здесь явно было что–то нечисто. Если бы они разговаривали двести лет назад, он бы не раздумывая клюнул на такие богатства, и неизвестно, что бы ним стало после. Тут в зал вернулся Тэнкэн–сан. Завидев его, молодой человек облегчённо вздохнул в надежде, что Мин–химэ прекратит приставать к нему со странными вопросами.
— О, Куу–доно, я вас, наверное, совсем заморочила своими разговорами, — хозяйка всплеснула руками. — Ута–доно уже вовсю клюёт носом. Идите спать. Когда вас разбудить?
— Благодарю, мы выезжаем с рассветом. Не трудитесь будить нас, но от завтрака мы бы не отказались.
— Я поняла, — Мин–химэ подмигнула. — Спокойной ночи.
— Тэнкэн–сан, что происходит? — шёпотом поинтересовался Дайскэ, когда они остались наедине в своей комнате.
— Мы в логове они, — так же шёпотом ответил Тэнкэн–сан. — И скоро нас попытаются съесть.
— Съесть?!
— Тише, тише. Во время разговора они пытался купить твою душу, но так как ты отказался, он попытается получить хотя бы твоё тело. Вот, — Тэнкэн–сан аккуратно завязал на шее Дайскэ грубую волосяную верёвочку. — Это защитит тебя в какой–то мере.
— Что значит «купить мою душу»? Почему вы меня не предупредили? Почему он не пытался купить вас? Что бы было, если бы я согласился?!
— К этому моменту тебя бы уже доедали. Я не мог тебя предупредить — ты бы запаниковал, а мои силы ограничены, и мы бы оба погибли. А меня они не пытались купить из–за этого, — Тэнкэн–сан достал из–за пазухи пачку сутр и начал расклеивать их по стенам, потолку и полу. Неожиданно на чердаке что–то заскребло и сверху посыпалась мелкая пыль. Жестом приказав Дайскэ сесть в центре комнаты, Тэнкэн–сан покончил с сутрами, достал из–за пояса нож, вытянул из ножен и положил лезвием наружу перед порогом.
— Не думал, что она начнёт так рано, — обеспокоенно пробормотал он. — Эй, мальчишка, знаешь какие–нибудь молитвы?
— Да будет счастливо всякое существо… — испуганно начал Дайскэ, пытаясь вспомнить, когда же последний раз был в храме.
— Ладно, и такое пойдёт, — Тэнкэн–сан сел рядом с ним, достал чётки и начал сосредоточенно бормотать под нос мантры. Блестящие шарики чёток щёлкали с удивительной быстротой. Неожиданно в наружную стену ударил мощный порыв ветра, сёдзи жалобно затрещали. Сквозь завывания разбушевавшейся стихии Дайскэ различил чьи–то стенания и жуткий смех, но Тэнкэн–сан ни на секунду не отвлёкся от своего занятия. С очередным порывом ветра сёдзи вырвало и унесло в небо вместе с приклеенными к ним сутрами.
— Ута–доно, Ута–доно , идите сюда… — послышался нежный голос. Дайскэ перепуганно покосился на своего соседа, взглядом спрашивая, что ему делать дальше. Тэнкэн–сан отрицательно покачал головой. Голос не унимался, звуча всё злее.
— Если бы она знала моё настоящее имя, я не смог бы сопротивляться? — шёпотом спросил Дайскэ. Тэнкэн–сан лишь кивнул, продолжая стучать чётками.
В какой–то момент буря достигла своего апогея, и со злобным криком на краю комнаты возникла фигура хозяйки. Длинные волосы развевались по ветру, скрюченные пальцы тянулись к гостям. Такое красивое во время ужина лицо теперь исказила гримаса ярости. В тот же момент Тэнкэн–сан вскочил и бросил ей под ноги кувшин, который до этого где–то прятал. С первыми же словами новой мантры они завыл, закружился и, превратишись в небольшой смерч, со странным свистом исчез в кувшине. Тэнкэн–сан заткнул его пробкой и обмотал волосяной верёвочкой, похожей на ту, что была на шее у Дайскэ. Ветер и ливень тут же начали стихать, превращаясь в заурядный дождик.
— Ну вот, попалась, — пробормотал Тэнкэн–сан, довольно потирая руки. — Жирненькая.
— А старик?
— А что старик? — Тэнкэн–сан удивлённо посмотрел на молодого человека. — Я думаю, он уже где–то далеко в лесу, сверкает пятками. Теперь, когда госпожи нет, он вновь обычный кодама.
— Вы охотник на демонов, да? Что вы теперь будете с ней делать?
— Зимой промысел всегда плох, эти в холода прячутся. Думаю, законсервирую.
— Законсервируете?
— Ну да, мне же круглый год нужно чем–то питаться, — Тэнкэн–сан выглядел удивлённым несообразительностью своего невольного напарника.
— Вы их едите?! Но… но при чём тогда был я?!
— На живца ловля всегда идёт лучше, — Тэнкэн–сан плотоядно улыбнулся.
No comments:
Post a Comment